Кадочников О. П.
Для понимания значения украинской темы в творчестве Виктора Астафьева необходимо перечитать всего Астафьева. Для изучения украинской темы надо внимательно страница за страницей исследовать почти все основные художественные, да и не только художественные тексты писателя. Автор выделял украинское в общерусском, различал украинское начало в характерах людей и метко воплощал их во множестве персонажей-украинцев, знал Украину и на Украине не только воевал и получил тяжелые ранения в боях, но успел пожить и попутешествовать, нашёл друзей на всю жизнь, обрёл жену, тематику и героев ряда своих произведений, которые можно с полным правом назвать «украинской прозой» Виктора Астафьева.
Винницкая тема, как отдельный аспект украинской темы, выделен мной не случайно и не искусственно. Винниччина, расположенная в сердце украинского Подолья, стала центральным местом, где развернулись военные события в хронологически сжатой биографии одного солдата, определила хронотоп военной прозы писателя, в поздних ретроспективных повестях, в лирических этюдах его малой прозы – «затесях».
География Подолья (а это Винницкая, Житомирская и части других пограничных областей) представлена в ранних повестях «Пастух и пастушка», в «Звездопаде», некоторых в рассказах с узнаваемыми топонимами – Ольгополь, Крыжополь, Казатин, Тюшки, Жмеринка, Житомир, Винница.
География, топонимы, пейзаж очень узнаваемы, реалистично изображены и романтически преображены в подражание любимому писателю Астафьева Николаю Васильевичу Гоголю.
«Самый фантастический и в то же время самый реалистический писатель XIX века — Гоголь. В нем совместились великий реалист и великий выдумщик. Реализм его основан на прекрасном знании жизни, на знании множества явлений и фактов. Взять хотя бы «Старосветских помещиков». На первый, беглый, взгляд персонажи этого произведения только едят и пьют и ничего там особенного не происходит. А ведь это повесть о любви! Там есть такая, еще потрясшая меня в школе, деталь: девку послали за арбузом, она выбежала и голой пяткой почувствовала за день нагретые плахи крыльца. Таких точных реалистических деталей у Гоголя тьма. И он же написал про невероятный нос, про панночку, которая заморочила голову славному философу Хоме, про чертей, про кума, про великого Тара са и про сумасшедшего Поприщина, и про то, что редкая птица долетит до середины Днепра, а ведь Днепр и воробей может перелететь!.» – восхищенно замечал о творчестве Гоголя писатель в ранней литературной публицистике, чтобы потом горько согласиться с ним в военной прозе о штурме Днепра, в словах одного из героев повести «Очень хочется жить» Николая Хахалина.
Менее обобщен характер украинца. Он в ранней прозе в экзотическом ракурсе - языка, «мовы», южно-русских диалектизмах, бытовых деталях, которые не чужды слуху сибиряка, с детства, выросшего в широком многонациональном культурном и языковом пространстве Сибири. Он в интерьере дома, в пейзаже, в неброском обычае. В поздней прозе, повестях «Веселый солдат», «Обертон», «Очень хочется жить», рассказе «Улыбка волчицы» ярко высветится образ украинца, проблемы и правда истории, участие солдат с Украины в войне.
Особо можно выделить в повести «Очень хочется жить» лирическую новеллу, которую условно можно было бы озаглавить «Вишня», её необходимо читать в ракурсе понимания и отношения автора к своему пребыванию на Винниччине. Эта новелла становится самостоятельной главой в книге «Затеси» – «Горсть спелых вишен». Винниччину он выделил в особое мифо - утопическое место.
Край похожий на рай!
С горькой иронией писатель часто повторял, что может быть одним из смыслов той страшной войны была компенсация его детдомовского полуголодного детства. «Не будь войны, не оказался бы я на Украине. А там хоть яблок отъелся на всю жизнь» - любил повторять не то в шутку, не то всерьёз В.Астафьев (из беседы автора статьи, О.П.К. с вдовой писателя).
На близкое к «раю» расположение Винниччины указывают и наблюдения ряда литературоведов. Так, П.Гончаров, российский литературовед из Тамбова, пишет про Ольвию, что это вымышленное место на карте, где нереалистичным является только название, а не романтизированный край.
У Астафьева страницы из повестей, посвященные посещению Винничины персонажами произведений отличаются особым романтическим настроем. Пейзаж в них – и тот особенен. Кажется вечная весна, цветение садов застыли навсегда, природа умиротворена и гармонична с человеком.
«Ольвия – благословенный райгородок, стоящий чуть поодаль от железной дороги и от всяких других важных и беспокойных магистралей. Ольвия, совсем почти не тронутая войною, была тем райским местечком, где можно было отъедаться, стрельбы не бояться, офицерам заводить романы, иногда заканчивающиеся женитьбой, и солдатам – правда реже – случалось встретиться с любовью, этим вечно обновляющимся даром господним». (6,155)
«В.Астафьев «свою» Ольвию помещает «на Житомирщине, может на Подолии» (6,201), – в места более знакомые ему по фронтовой одиссее. Почему же «благословенный городок» именуется в повести изысканным именем? Ответ находится, по видимому, в значении, в смысле этого топонима, который А.И. Мартынов вслед за другими исследователями склонен истолковывать как «счастливая». Ольвия – «миф», «райское место», «армейская утопия» и послевоенная идиллия одновременно. Место, полное садов и влюблённых, наверное, единственное на Украине. – Функция этой исторической, историко-культурной реминисценции, вероятно, в том, чтобы подчеркнуть красоту мирной жизни и молодости в сравнении с войной и смертью. Но не в меньшей мере эта ассоциация воспроизводит призрачность утопии, идиллии – «земного рая» - он обречён вместе со своим населением. Не только потому, что тут «идёт настоящая война» теперь уже с бандеровцами, но и потому, что в земной жизни «рай» эфемерен». (6,360)
Рай земной и рай утопический обозначен в двух повестях («Обертон», «Так хочется жить», упоминается в «Затесях» и часто упоминается в контексте других «украинских произведений» писателя). Известно это географическое место и в биографии писателя. Его реальные координаты – Винницкая область, Жмеринский район, с. Станиславчик. А совсем близко и географически, и, видимо, по карте фронтовых дорог писателя такие населенные пункты Винницкой области, как Райгород, Ольгополь, Томашполь, с греческой составляющей в корне названия. Там, в одном из подразделений военно-почтовой службы, завершит свой боевой путь солдат В.Астафьев, там будущий писатель встретит будущую жену и вступит в брак с Марией Карякиной (упоминание о брачном свидетельстве со знаменитым «прошлюбом», тема частых семейных разговоров). Оттуда уедет навсегда в северную Россию, а затем в Сибирь, на родину, совершив своё знаменитое свадебное путешествие по Украине в ноябре 1945 года, чтобы постоянно возвращаться в Винницу и Винницкую область, в своих писательских и дружеских поездках в 70-80-е годы.
Эти посещения найдут своё отражение в прямом упоминании Винничины, её поселений (Соколец, Немиров, Райгород) в его лирических циклах «Затеси» и их отдельных новеллах, в рассказах и письмах. Про это напишут винницкие журналисты-краеведы М. Рябый и В.Мельник.
Но более всего найдёт свое отражение Винничина в украинской теме, сквозной теме его малой прозы, поздних повестей, не только как отдельная тема, как образующий хронотоп, но как эстетическое ядрообразующее начало в поиске правды. В поиске философских итогов о пути человека, его «всечеловеческом» лице, проступающем сквозь маски героев и подлецов, солдат и генералов, воевавших и не воевавших, представителей разных народов и национальностей. В поиске того вектора в поведении представителей разных национальностей, когда узбек и поляк, готовы реставрировать красоту, разрушенную военными действиями скульптуру, во имя красоты, во имя отрицания молоха войны. «…два «чокнутых» человека – наш солдат, по национальности узбек, и престарелый поляк – собирали под деревьями, на аллеях и возле прудов отбитые взрывами от мраморных и гипсовых фигур руки и ноги и пытались прилепить обратно» («Как лечили богиню»). Во имя светлых минут счастья в Виннице в новелле «Вишня», в страницах об идиллической Ольвии.
Наиболее ярко и сюжетно, последовательно, это описано в повести «Очень хочется жить», в которой в автобиографическом образе Николая Хахалина ясно проступает автор – В.Астафьев.
«Глазом опытного скитальца Коляша определил, где река, пошёл к ней, перебрёл на зелёный уютный остров среди города Винницы – на реке Буг было не перечесть их, развёл костёр, вымылся в речке с мылом, постирал бельё-амуницию».(4,88)
«Коляша топал по уютным, почти не тронутым войною улицам города Винницы, где совсем недавно бывал Гитлер, хотел увидеть что-либо, оставшееся от фюрера, но ни одной приметы, даже вони его нигде не ощущалось…»(4,88)
«Милые девочки из далёкой Винницы! Почему-то хочется верить, и Коляша верит до сих пор, что судьба у них была такой же светлой и доброй, какими сами они были в голодном послевоенном детстве».(4,93)
«Что бы подарить девчушкам? Ничего у солдата-бродяги нету: ни безделушки, ни сахарку, ну ничего-ничего. Он притянул девчушек к себе и поочерёдно поцеловал их в кисленькие от вишнёвого сока щёки – и они, дети несчастного времени, почуяли, что ли, его неприкаянность, обхватили худенькими руками за шею, прижали изо всех сил к себе и разом зашептали на ухи солдату, будто молитву, заговор ли, со взрослым, страстным чувством: – Нэ надо грустить, дяденьку! Нэ надо. Вийна-то скинчилась…».(4,93)
«Я поел на кухне каши, взял в комнате у патрулей толстую книгу «Кобзарь», вышел в ближайший скверик, лег на траву и стал читать:
Рэвэ тай стогнэ Днипр широкий,
Сэрдытый витер завыва...
Днепр широкий. Ветер сердитый. Как это все знакомо. Как это все еще близко. Закроешь глаза, и вот оно, продырявленное висячими фонарями черное небо, и внизу распоротая очередями трассирующих пуль черная вода, и крики, крики, крики.
Десятки тысяч людей кричали разом. Им надо было добраться до другого берега, а плавать умели не все, и добирались совсем немногие...
Ревет и стонет Днепр широкий!
Широкий, очень широкий Днепр, особенно когда переплываешь его под пулями и минами, в одежде и с автоматом. Нет тогда на свете шире реки!
Не переплыли эту реку, в ночи кажущуюся без берегов, мои друзья Ванька Мансуров, Костя Выгонов, Венька Крюк. Мы вместе росли, вместе учились. И чьих только друзей нет в этой реке!..
Неужели всегда? Устал. К черту Днепр! К черту самолеты! К черту фонари!..
Я опустил глаза. Я не слушаю. Я не знаю, о чем вы шепчетесь, девочки. Совсем не знаю! Я не слышу робких шагов по траве. Я читаю «Кобзаря»: «Рэвэ тай стогнэ Днипр широкий!.. Рэвэ тай стогнэ...».
Никак не могу уйти дальше этой строчки («Горсть спелых вишен», 3, с.420-421).
Вот что-такое Винниччина, где сходятся дороги и Гоголя и Т.Шевченко, мир и война, подвиг и измена, вечная память и беспокойство вечно живой жизни.
«…чтоб продлилось в его сердце то ощущение родства со всеми живыми людьми, которым одарили его маленькие девочки».(4,93)
В.П. Астафьев – художник не только метко живописующий природу, мир животных, наблюдательный точно ботаник или анималист, но и психолог, который подмечая черты присущие представителям разных национальностей, становится историком и футурологом, этнопсихологом.
Он всепонимающе объясняет причины застарелых обид между народами, высвечивает теневую сторону замалчиваемых проблем, обнажает корни комплексов в характерах людей, или заштампованность их суждений. Он как футуролог предвидит то, что отсутствие правды не лечит общество, столь многонациональное по составу, а готовит конфликты, готовит парад суверенитетов, который станет толчком в разрушении Советского Союза и смыслом идеологии молодых элит в постсоветских государствах.
Виктор Астафьев очень тонко различал национальное начало в человеке, в культуре и поведении, как одного человека, так и целой общности или страны, в облике городов и сел, которые писатель посетил, в их пейзажном антураже, традициях. Писатель тонко чувствовал иные языки и наречия, метко подмечал черты в национальных характерах людей, любопытно удивлялся быту поляков и украинцев, немцев и литовцев, грузин и русских. Виктор Астафьев глубоко понимал инонациональную литературу и искусство, ценил культуры разных народов и, в первую очередь, русскую культуру, русскую классическую литературу и её вклад в мировую литературу и историю.
В поздних произведениях Виктор Астафьев, словно Одиссей спешит вернуться на родину памяти, на родину юности, на тот военный перекресток, который распял страну, дал возможность испить чашу страданий и горя, но не вывел на верную дорогу.
Прикосновение к теме этнонациональной жизни народов, вместо традиционных очерков о новостройках и положительных изменениях в социальной сфере республик, об исторических подвигах и совместной борьбе против самодержавия, задевали нерв зарождающейся проблемы и беспокоили застарелую болезнь. Писатель обнаруживал то, что пришло на смену интернационализму и безликому советскому человеку, - не возвращение к высоким ценностям национальных культур, а выпячивание накопленных обид и обвинений в адрес не только властям, теряющихм авторитет, но представителям других национальностей. Анализ переписки писателя, его очерковых произведений ясно указывает на озабоченность в отношении места русского человека в стране, которая отказалась от своей истории.
Очевидно обнаруживается художественная и тематическая перекличка с В.Приставкиным и его повестью «Ночевала тучка золотая..», с публицистикой А.Солженицына, в её аввакумовском протесте жить не по лжи, даже если это не близко твоему любимому народу.
Интересно отношение писателя к представителям других национальностей и, особенно, частое после украинцев, обращение к изображению поляков. Антиномично художественное сопоставление поляка-скрипача из первых новелл «Последнего поклона» и персонажами-поляками из военной прозы. Образ первого романтичен и привлекателен, национально окрашен в богатство исторической биографии, высокой музыкальной культуры и самобытное лицо представителя исторической Польши. «Если у человека нет матери, нет отца, но есть родина, – он ещё не сирота» –высказывает философскую аксиому подрастающему герою польский скрипач Вася из новеллы «Далёкая и близкая сказка».
Поляки из военной прозы писателя недалёкие граждане географически и исторически другого государства с характерами, скорее упрощенно-сатирическими, нежели типическими. Писатель, высоко ценя творчество Н.Гоголя, тем не менее, вторит Ф.Достоевскому в шаржированном изображении польского характера в военной прозе. Что это? Полемика художника с публицистом, опыта фронтовика и писателя? Несомненно, авторский опыт шире мировоззрения ряда персонажей прозы писателя. Но высокая правда творчества Астафьева в эволюции правдоискательства, как средства сбережения художественной эстетики освоения мира и в том числе, такого выраженного и такого деликатного, как национальный мир. Война очищает и отмывает кровью лучших и метит клеймом безликой деградации тех, кто продолжил путь предательства и отречения, спрятался за спину брата, соотечественника. Подвиг у писателя интернационален.
Лейтмотивом проходит ожидание окончания войны и возвращение на Родину.
При этом у героев военной прозы поздних произведений В.Астафьева географической родины нет. И в этом не проявление космополитизма. Здесь иное.
Родина понимается героями повестей как мир в отсутствии войны.
В этом контексте Винница и Винниччина изображается писателем с мировым именем как мифологизированный топос, где возможна реализация мечты солдата. Происходит интересная перекличка с упоминанием Винницы в творчестве немецкого писателя-фронтовика, лауреата Нобелевской премии Генриха Бёлля, где город также изображается в контекст идеального и реального миров, становится связующим звеном в трагической судьбе немецких фронтовиков, перед вечным выбором между добром и злом, неправдой и правдой.
Література
1. Астафьев, В.П. Собрание сочинений : в 4 т. Т.1. / В.П. Астафьев. – М. : Мол. гвардия, 1979. – 493 с.
2. Астафьев, В.П. Повести, рассказы, эссе / В.П. Астафьев. – Екатеринбург : У-Фактория, 2000. – 700 с.
3. Астафьев, В.П. Затеси / В.П. Астафьев. – Красноярск : Вся Сибирь, 2003. – 688 с.
4. Астафьев, В.П. Так хочется жить: повести и рассказы / В.П. Астафьев. – М.: Кн. палата, 1996. – 446 с.
5. Бобкова, Ю.Г. Культурная память художественного текста и идиостиль В.П. Астафьева / Ю.Г. Бобкова. – Винница ; Константинополь 4, 2009. – 215 с.
6. Гончаров, П.А. Творчество В.П.Астафьева в контексте русской прозы 1950-1990 годов / П.А. Гончаров. – М. : Высш. шк., 2003. – 355 с.
7. Курбатов, В.Я. Высшая ценность : предисловие / В.Я. Курбатов // Астафьев, В.П. Собр. соч. : в 4 т. – М., 1979. – Т.1. – С. 6.
